Словцо
«единоличник» давно и плотно забыто. Я убедилась в этом сегодня днем:
обозвала единоличником нашего старичка-пекинеса Чуню, который не
пожелал делиться кормом с кошкой, и тут же Илья спросил: «Что это значит?».
Как объяснить? Что это крестьянин, который не хочет вступать в
колхоз, а предпочитает вести собственное, отдельное хозяйство? Или что
так обзывали каждого, кто отрывался от коллектива, хотел быть сам по
себе? Выслушав экскурс в советскую историю, Илья сказал: «Значит, я бы
стал единоличником. Я тоже люблю сам по себе».
И правда. Он не выносит посягательства на свое личное
пространство. Это страшно обижало Котю, когда тот был поменьше. Для
него как раз все, что принадлежало старшему брату,
обладало особой притягательностью. Сделать закорючку в открытой
тетрадке, сунуть нос в письменный стол и все там переворошить, сломать
какой-нибудь собранный из конструктора механизм, раскидать по всей
комнате карточки лото - вот далеко не полный список преступных деяний,
в которых Илья постоянно его уличал. Котя горько плакал, когда Илья
выпихивал его и закрывался на ключ. Очутившись по ту сторону двери, он
принимался колотить в нее кулаками, ногами, палкой от швабры - всем,
что попадется под руку.
Иногда мне удавалось объяснить ему, что брать Илюшины вещи,
хозяйничать в его комнате и мешать ему делать уроки - нехорошо. Но если
уроки сделаны и Котя хотел всего лишь посидеть рядом и поиграть во
что-нибудь дозволенное, а Илья все равно его не пускал, урегулировать конфликт
было гораздо труднее. «Он просто хочет побыть один», - втолковывала я.
А Котя возмущался: «Почему?! Одному скучно! А я хочу вместе!».
Слава
богу, теперь он подрос и, хотя до сих пор желание побыть одному ему
совершенно чуждо, но он смирился с тем, что такие чудачества бывают и,
главное, что люди имеют на них право.
Я понимаю обоих. Хорошо помню, как не давала жить брату, всюду за ним увязывалась и ревела,
когда он меня гнал. Впрочем, гнал - не то слово. Он действовал гораздо
тоньше. Например, заговорщицким шепотом говорил: «Пошли, что покажу!» -
и вел меня в сарай. Там показывал на самый дальний угол и давал
подробную инструкцию: «Я сейчас закрою снаружи дверь, а ты стой
тихо-тихо. Постепенно глаза привыкнут - и увидишь тако-о-ое!». Я с
замиранием сердца ждала минуту, пять, десять, пока, наконец, до меня не
доходило, что Сережка опять обманул и куда-то без меня смылся. Правда,
дверь он только слегка припирал доской, чтобы я и выйти сразу не могла,
и взаперти не осталась.
Но и потребность укрыться от всех,
даже самых родных и любимых, мне тоже близка. В студенческие годы,
глядя на живущих в общежитии подруг, была уверена: я бы такого не
выдержала. Постоянно на людях, ни минуты уединения - кошмар! Даже в
счастливом браке необходимо почитать, подумать, подышать и порадоваться
этому самому счастью в одиночестве.
Впрочем, это, наверное,
зависит от характера. Множество больших и маленьких людей, совсем не
страдают от постоянной общественной жизни. Другое дело - личная
территория. Вот уж без этого никто не обойдется! Я знаю одну супермногодетную
и минибюджетную семью, где этот вопрос всегда стоял очень остро.
Шестеро детей делили территорию с кабаньей яростью, пока понимающие
родители не отвели каждому по крохотному, но собственному местечку.
Одному закуток в коридоре, другому столик за дверью, кто-то получил в
свое распоряжение обширное подкроватье и устроил там гараж и зоопарк.
Каждый собственник получил право отгораживаться от остальных ширмами,
картонками, подушками, и дом стал бы похож на лежбище бомжей, если бы
мама-художница не превратила свалку в галерею искусств. Ширмы
украшались вышивкой, картонки расписывались узорами и пейзажами и т.д.
А самый старший брат (ему было тогда лет двенадцать), чья личность не
желала довольствоваться малым, соорудил себе посреди комнаты крепость
из четырех свисающих с потолка холщовых полотнищ. На одном из них висел
настоящий замок, который только владелец мог открывать своим ключом. Став
собственниками, дети, как ни странно, сделались добрее и щедрее, охотно
приглашали друг друга в гости и уступали друг другу то, из-за чего
недавно ожесточенно дрались. Конечно, ведь когда все общее, или все
ничье, то нечего и подарить, а вот отдать свое - сознательный поступок,
к тому же повышающий самоуважения дарителя.
У Ильи целая своя комната.
Когда у нас был ремонт, он ее любовно обустраивал. Сам выбирал обои
(вместо малышовых зайчиков и гномиков - благородная серо-серебристая
гладь), светильники в стиле техно, выпросил синий коврик на пол. Первое
время к нему было приятно войти, а потом…
Коробки-коробочки-детальки-фигурки-тетрадки-бумажки-книжки-журналы-дискеты…
И хорошо, если еще заправлена постель, сложен диван и не валяется
комком одежда.
Имею ли я право нарушать границу суверенного
государства? По семейной конвенции, нет. Но в ней прописаны и
обязательства участников поддерживать на своих землях ну хоть
относительный порядок. Чтоб не спотыкаться о брошенный у порога
портфель и не наступать на почерневшую банановую кожуру или на вилку.
Совсем не входить в его комнату я не могу - иначе не попасть в чулан,
он же гардероб. Миротворческих сил у нас нет, поэтому время от времени
(правда, все реже по мере взросления сына), я совершаю разбойничьи
набеги в его стан. Не помня себя (учтите, господа присяжные, - в
состоянии аффекта!), сбрасываю на пол горы хлама вперемешку с
драгоценным имуществом и предъявляю жесткий ультиматум: или ты это живо убираешь,
или я все выкидываю, не разбирая. Илья покоряется силе и убирает,
постепенно входя во вкус. Но новонаведенный порядок держится от силы
пару дней, а потом снова тихо наползает хаос.
Но есть табу
ненарушимые. Никогда не забуду унижения, когда в пионерском лагере
девчонки нашли мой дневник и стали читать его вслух, и никогда (страшно
зарекаться, но надеюсь никогда до такого не опуститься!) не полезу в
записки, блокноты, электронную почту Ильи. Смех смехом, а права
единоличности священны!