Подростковый возраст психологи называют «время бури и натиска». Так --
во всем мире. Но у нас на это накладываются особенности переходного
общества.
В советское время у молодых людей были определенные образцы поведения:
была жесткая линия жизненного пути и жесткая система ценностей,
определяющая направление движения и карающая за отклонение от него, --
со всеми прелестями советской тоталитарной системы. Сегодня подросток,
и без того находящийся в возрасте поиска, оказывается в мире
неопределенности: сама культура не знает, куда она идет. Само общество
оказалось в зазоре между различными культурами. И все клише, которые
вырабатывают наши идеологические программисты («капитализм»,
«социализм», «Запад», «Восток»), -- это все поверхностные штампы, за
которыми часто стоит безнадежная пустота. Подросток множит собственную
неопределенность на ситуацию всеобщего идейного и культурного шока.
В
таком положении, как правило, оказывались люди, выброшенные в другие
культуры. Сегодняшний юный человек растет уже не в культуре Советского
Союза, но еще не в культуре России. Если в Стране Советов пели «наш
адрес не дом и не улица, наш адрес Советский Союз», то сегодня сознание
жителей России -- это бездомное сознание. Хорошо это или плохо --
отдельный вопрос, но это то, с чем мы имеем дело.
Результат --
то, что специалисты называют «подростковая истерия». Это попытка
заявить о себе (заметьте меня, вот я какой!) негодными средствами.
Отсюда много неформальных молодежных групп, задача которых одна --
эпатаж. У нас сбылось предсказание гениального культуролога Маргарет
Мид.¹ Она говорила, что в разных типах культур опыт из поколения в
поколение передается поразному. Традиционалистские культуры все
передают через обучение. Но есть особые культуры, в которых приходящее
поколение говорит: «Вы не имеете права нас учить. Вы не имеете права
смотреть на нас сверху вниз -- вы сами не знаете, куда идти. Почему вы
берете на себя право указывать нам путь?» Именно это проявляется в
сознании многих сегодняшних подростков.
В последнее время вновь
появляются идеологи, которые хотят заполнить подростковую пустоту и
формировать у них то, что называется «группомыслие». Возникают такие
движения, как «Наши», «Местные»... Появляются те, кто говорит: я знаю,
как надо. Опять пытаются формировать из подростков безличную толпу,
которой можно показать врага: ату его!
Печальнее всего, что
сегодняшние тинейджеры предпочитают конфликтные пути разрешения
проблемных ситуаций. Они, по данным социологических исследований,
довольно равнодушно относятся к таким экстремистским группам, как,
например, скинхеды. Они их не поддерживают, но они и не против них. 63%
опрошенных по Москве подростков просто не считают это каким-то особым
или необычным фактом. Это -- диагноз. Диагноз того, что для
подрастающего поколения жестокое поведение, сама жестокость становится
нормой, а не отклонением. Это опасно не только для них самих -- это
большая опасность для культуры в целом.
Подростковый возраст психологи называют «время бури и натиска». Так --
во всем мире. Но у нас на это накладываются особенности переходного
общества.
В советское время у молодых людей были определенные образцы поведения:
была жесткая линия жизненного пути и жесткая система ценностей,
определяющая направление движения и карающая за отклонение от него, --
со всеми прелестями советской тоталитарной системы. Сегодня подросток,
и без того находящийся в возрасте поиска, оказывается в мире
неопределенности: сама культура не знает, куда она идет. Само общество
оказалось в зазоре между различными культурами. И все клише, которые
вырабатывают наши идеологические программисты («капитализм»,
«социализм», «Запад», «Восток»), -- это все поверхностные штампы, за
которыми часто стоит безнадежная пустота. Подросток множит собственную
неопределенность на ситуацию всеобщего идейного и культурного шока.
